Анархизм: история и ментальность русского бунта - А. Давыдов

Все эти определения государства и его функций не имеют отношения к настоящим причинам войн, сущности патриотизма, закономерностям политического развития, функционированию государства и т. д. Но зато позволяют Бакунину обосновать свои анархические концепции. Государство для него сводится к господству богатых над бедными, к эксплуатации большинства меньшинством, поэтому закономерен его вывод: «И так как теперь уже доказано, что никакое Государство не может существовать, не совершая преступлений или, по крайней мере, не мечтая о них, не обдумывая их исполнение, если оно по бессилию и не может выполнять их на деле, – то мы заключаем, что безусловно необходимо уничтожение Государств или, если хотите, их полное и коренное переустройство, в том смысле, чтобы они перестали быть централизованными и организованными сверху вниз державами, основанными на насилии или авторитете какого-нибудь принципа, и реорганизовались бы снизу вверх, с абсолютной свободой для всех частей, входить в союз или нет, и с сохранением для каждой части свободы всегда выйти из этого союза, даже если бы она вошла в него по доброй воле; реорганизовались бы согласно действительным интересам и естественным стремлениям всех частей через свободную федерацию индивидов и ассоциаций, коммун, областей, провинций и наций в единое человечество»20

Бакунин не видел насущной потребности в регулировании жизни человеческих сообществ, не понимал, что без этого они не могли и не могут существовать и возникновение власти и государства поэтому сводил к захвату, принуждению.

Характерным приёмом для него было конструирование им самим возможной точки зрения оппонента или жизненной ситуации и опровержение с помощью логических аргументов. Таким образом, он «легко» разбивал аргументы в пользу необходимости даже самого демократического государства. Если все люди достаточно образованы, нравственны, сознательны, чтобы выбрать в управляющие достойных людей, то управление, государство, по мнению Бакунина, просто не нужны, так как такие достойные люди могут решать свои дела через самоуправление. Если же индивиды неспособны к самоуправлению из-за своей темноты, неразвитости, то управление, то власть просто захватят безнравственные демагоги и проходимцы, которые используют своё положение к своей выгоде.

Но даже если народ, достаточно мудрый, чтобы признать свою собственную неспособность управлять, имеет ещё «необходимую прозорливость, чтобы вверять управление общественными делами лишь самым лучшим гражданам», государство всё равно порождает «главенство и эксплуатацию». Ведь в таком случае, с точки зрения Бакунина, эти лучшие образуют сначала отдельную группу, «привилегированную лишь природой, и вследствие этого отличенную народным избранием». Одарённых людей всегда мало и поэтому таких одарённых выдающимися качествами людей немного, так что народ будет всегда выбирать правителей из этого незначительного числа… Вначале эти избранные не отличаются от массы ничем, кроме тех качеств, из-за которых их избрали, и являются «самыми полезными и самоотверженными». Они не присваивают себе никаких привилегий, никакого особенного права, за исключением права (обязанности) исполнять возложенные на них народом специальные обязанности. В образе же своей жизни, в условиях и средствах своего существования они ничем не отличаются от народа и продолжает царить совершенное равенство.

Но это не может продолжаться долго, заявлял Бакунин, и постулировал категорично: «нет ничего более опасного для личной нравственности, как привычка повелевать» и продолжал без тени сомнения: «Самый лучший, самый просвещённый, бескорыстный, великодушный, чистый человек неизбежно испортится при этих условиях. Власти присущи два чувства, которые обязательно производят эту деморализацию: презрение к народным массам и преувеличение своего собственного достоинства».

Бакунин исходил из представления о том, что массы выбирают вождя из-за осознания своей неспособности к самоуправлению. И этому избранному вождю теоретик анархизма приписывал такие мысли: массы «открыто признали моё превосходство и своё сравнительное ничтожество», «я один способен управлять общественными делами», «народ во мне нуждается, он не может обойтись без моих услуг», «народ должен повиноваться мне для собственного своего блага, и, снисходя до управления им, я создаю его счастье».21

Но на догосударственной стадии человеческого общества не производилось никаких выборов, старейшинами, жрецами, вождями становились в результате острой и непрекращающейся борьбы за более высокое место в групповой иерархии. Иерархическая структура существует у всех стадных животных (в какой-то мере и не только у них – борьба за территорию с лучшими условиями у хищников-одиночек, например, также может рассматриваться как борьба за более высокое место в конкретной экосистеме среди особей своего вида). Существовала она изначально и в человеческих сообществах. Место вождя, вообще более высокое положение в иерархии, давало не только преимущества (в питании, обладании женщинами и пр.), но и накладывало серьёзные обязательства по защите сообщества от диких зверей, других людей, добывании продовольствия и т. д.

То же самое можно сказать о государственной стадии истории человечества. На этой стадии управление (как и военное дело) становится видом специализированной профессиональной деятельности. От степени профессионализма управляющей элиты зависит успешность развития конкретного общества, а часто и само его существование. Но никак не счастье, которое является чувством строго индивидуальным и зависящим от предпочтений и ощущений конкретного индивида, а не деятельности вождя, монарха или президента.22

Конечно же, отношения господства и подчинения, эгоизм, властолюбие и другие отрицательные явления присущи любому государству, являются его важнейшими составляющими, впрочем, как и общества в целом, но сущность государства не сводится к ним. Снижение конфликтности в обществе, выработка и поддержание общих и обязательных правил поведения (законов), поддержание порядка в обществе, борьба с преступностью, преодоление чрезвычайных ситуаций, иногда деятельность по организации общих работ (ирригационных сооружений, например), защита от внешних врагов – в этом заключаются основные функции государства. Формы государственного устройства, способы образования и функционирования органов власти, деловые и личные качества правящей элиты – это характеристики государства как части общества, они не имеет отношения к его возникновению и роли в обществе.

Неразличение Бакуниным причин и следствий, роли государства в обществе, необходимости и выгодности существования государства для всех индивидов без различия степени богатства и положения в государственной и общественной иерархии приводят его к чисто анархическому выводу о вредоносности государства вообще и необходимости его немедленного разрушения.

Бакунин отрицательно относился ко всем государствам, какую бы формам они не имели – монархическую или республиканскую, потому что все они были построены на принципах политической централизации и всемогущества государства. А это неизбежно ведёт к отрицанию ими свободы внутри в открытой и скрытой форме, что порождает, полагал он, неизбежные войны между государствами. Это отрицание свободы внутри существующих государств вытекает из того, что «основанное существенным образом на предшествующем акте насилия, завоевания или того, что называется в частной жизни воровством со взломом, – акте, благословленном церковью какой бы то ни было религии, освященном временем и в силу этого обратившемся в историческое право, – и опираясь на это божеское освящение торжествующего насилия, как на исключительное высшее право, всякое централизованное государство тем самым полагает себя как абсолютное отрицание прав всех других государств, не признавая их в заключённых с ними договорах, иначе как в видах политического интереса или по бессилию»23.

Бакунин выступал за признание «абсолютного права на полную автономию за всякой нацией, большой или малой, за всяким народом, слабым или сильным, за всякой провинцией, за всякой коммуной, при условии, чтобы внутреннее устройство одной из перечисленных единиц не являлось угрозой и опасностью для автономии и свободы соседних земель», самое важное право для него – это «право свободного соединения, равно как и свободного разрыва».

Для анархиста человечество «непреоборимо» стремится к единству, но оно «становится разрушителем просвещения, достоинства и процветания личностей и народов всякий раз, когда стремится образоваться помимо свободы, посредством насилия или посредством авторитета какой-либо теологической, метафизической, политической или даже экономической идеи. Патриотизм, стремящийся к единству помимо свободы, является дурным патриотизмом». Бакунин признавал лишь единство, основанное на принципе федерации автономных частей в одно целое и призывал «нападать на всякую религиозную, политическую, экономическую и социальную организацию, которая не будет всецело проникнута этим великим принципом свободы: без него нет ни просвещения, ни справедливости, ни благоденствия, ни человечности».24